29.08.2011

«Щедрая рука, благотворительность и внимание к нуждам ближнего генерала Пашкова в своем поместье видны на каждом шагу. У кого нет лошадки, пала коровка, валится домишко, идут к генералу Пашкову. Никому нет отказа. Генерал каждого принимает, как отец, расспросит подробно, ласково, с участием. Получившие помощь идут в свои семейства, благословляя миротворца. Религия принята генералом Пашковым с непоколебимой верой. Он объясняет ее и простым мужичкам во всякое время. Его благородная рука и доброе сердце всегда распространены не только к крестьянам, живущим подле него, но и далеко» – так писал на исходе XIX века один из местных народных корреспондентов в газету «Новое время» о владельце родовой усадьбы в Моршанском уезде Тамбовской губернии, петербургском аристократе Василии Александровиче Пашкове (1831–1902).

Великосветский евангелист

Пашков в народе почему-то слыл генералом, хотя после ратной службы в Кавалергардском полку вышел в отставку в чине полковника.

С начала 1870-х годов этот богатый дворянин неожиданно приобретает широкую популярность в России и за ее пределами как основатель религиозного движения, известного под названием «Евангельские христиане-пашковцы». 

У светского льва, любителя балов, конных скачек, красивых женщин в 40-летнем возрасте произошла коренная ломка интересов и жизненного уклада из-за пробуждения горячей веры. Пашков становится страстным последователем евангельского учения. Его фешенебельный особняк в Петербурге на Французской набережной превратился в духовный центр, где хозяин произносил проповеди для лиц из всех сословий, а его жена и дочери обучали гостей духовному пению.

О необычных собраниях в доме Пашкова наперебой писали не только либеральные или православно-националистические, но и сатирические газеты. В газете «Стрекоза» от 18 мая 1880 года появилась карикатура с изображением собраний важных господ и смиренных слуг, чинно сидящих вместе на мягких стульях. Венчает разношерстную публику большая голова Пашкова. Внизу картинки размашистая надпись: «Спасенный среди спасаемых».

По инициативе Пашкова в 1876 году было создано Общество поощрения духовно-нравственного чтения – мощная всероссийская издательская корпорация, которая выпускала большими тиражами книги Священного Писания, труды отечественных и западных проповедников, сборники христианских песнопений, духовный журнал «Русский рабочий». Христианскую благотворительность Пашков начал с открытия дешевых столовых, школ, прачечных для бедных, назначения стипендий малоимущим студентам.

С наступлением весенней поры и до глубокой осени Пашков подолгу живет в своих имениях. Одна из его крупных вотчин, Тамбовская, занимала 25 тыс. десятин пахотной земли и лесных угодий. Помимо забот административно-хозяйственных помещик в своих имениях с увлечением отдавался делам духовным. Пашков регулярно созывал религиозные собрания, на которых самолично читал и толковал Евангелие для рабочих, служащих имения, местных жителей. Среди соработников Пашкова в духовно-просветительской деятельности особым усердием отличались управляющий Генрих Гильтон и кассир Игнатий Альмановский. Они занимались распространением духовных брошюр, организовывали евангельские собрания по домам и на лоне природы.

Плоды тамбовской «Реформации»

В мае 1884 года хозяин тамбовской усадьбы, к удивлению многих, был выслан за пределы России по специальному царскому указу. Еще в 1877–1878 годах Пашкову были сделаны официальные предупреждения о прекращении вольных религиозных собеседований с народом. Тогдашний обер-прокурор Святейшего Синода, борец со всякого рода инакомыслием и самостийностью Константин Победоносцев направляет царю Александру III докладные записки о духовной деятельности Пашкова: «Тем он и опасен, что заводит с севера, из столицы, из высшего сословия и правительственной интеллигенции новый раскол навстречу идущей с юго-запада штунде, возникшей в среде крестьянского населения. Итак, пока еще есть время, надлежит без замедления принять меры к пресечению пашковских и подобных им собраний и предупредить дальнейшее распространение нового толка и нового раскола, к которым Церковь и государство, доныне нераздельные в России, не могут оставаться равнодушными».

Победоносцев и другие высшие чиновники были напуганы тем, что Пашков в апреле 1884 года осмелился организовать в Петербурге первый в истории России Объединительный съезд представителей протестантских течений. Этот уникальный духовный форум на третий день был разогнан полицией. Делегатов какое-то время держали в Петропавловской крепости и затем выдворили из столицы к месту жительства.

Преследования напрямую затронули и некоторых служащих пашковских имений. Еще в декабре 1883 года был арестован помощник Пашкова в делах духовных кассир тамбовского имения Игнатий Альмановский. Арестанта доставили в моршанскую тюрьму. Основанием для ареста послужили донесения местного исправника губернатору: «Приемы Альмановского крайне соблазнительны для черни, ибо почти всякая просьба со стороны крестьян, обращенная к нему в момент чтения Евангелия, если не исполняется в тот же раз, так по крайней мере принимается им, и обратившийся с таковою встречает ручательство в непременном исполнении ея конторою Пашкова».

Пашков почти сразу обратился к царю с прошением в защиту своего служащего. Ответа от царя не последовало, но Альмановский через четыре месяца после ареста все-таки был освобожден из-под стражи с условием не произносить самочинных проповедей перед населением.

Из тюремных врат Альмановского выпустили, но от пристального полицейского надзора не освободили. Моршанский исправник через своих тайных агентов не спускал глаз с поднадзорного и в своих рапортах губернатору отмечал: «Дальнейшее пребывание Альмановского в пашковской экономии, безусловно, породит последователей учения, распространять которые в среде народа он почитает священным долгом».

Исполнять и далее «священный долг» не дозволили. Кассир получил строгое предписание от властей – в течение двух суток покинуть имение Пашкова и удалиться из Тамбовской губернии. В противном случае ему угрожали новым арестом.

Не избежал притеснений и управляющий пашковским имением Генрих Гильтон. Почти 20 лет этот англичанин не покладая рук обустраивал российские земли. До прибытия на Тамбовщину в 1882 году он трудился в нижегородском поместье Пашкова, ранее управлял работами на его же меднорудных заводах в Оренбургской губернии.

Опытный и честный управляющий попал в немилость к российским властям только из-за того, что разделял веру Пашкова и осмелился содействовать владельцу имений в распространении духовно-нравственных брошюр.

В начале 1887 года Департамент полиции приказал тамбовскому губернатору «выслать Гильтона безвозвратно за границу, предоставив ему для устройства своих дел время до 1 июня текущего года». Чуть позже время на сборы продлили. Гильтону долго пришлось оформлять необходимые документы, готовить семью к выезду. Кроме жены у него было четверо детей.

17 августа 1887 года Гильтон и его семейство, распрощавшись с местными жителями, выехали из тамбовской усадьбы Пашкова. А через 10 дней как снег на голову губернатору пришла телеграмма от министра внутренних дел графа Дмитрия Толстого: «Приостановить высылку за границу пашковского управляющего Гильтона». Поутру следующего дня исправник в Моршанске читал депешу от губернатора: «Если Гильтон вернется, то не препятствовать ему проживать во вверенном вам уезде».

Гильтон, однако, не вернулся, хотя и получил вскоре извещение о новом повороте дела и не успел еще пересечь пограничные рубежи. Решил, видимо, что доверять российским чиновникам – дело весьма рискованное.

До самого Пашкова доходили слухи обо всех перипетиях судьбы его служащих и единоверцев. Проживая вынужденно в Европе, он всей душой и сердцем был в России. К тому же насильственный выезд Пашкова за рубеж не лишил его юридических имущественных прав на российские имения. Пашков шлет царю челобитную за челобитной с просьбой дать ему возможность посетить свои владения. В начале лета 1887 года Александр III проявил благосклонность, Пашкову было дано высочайшее разрешение на краткий приезд в Россию для устройства личных и имущественных дел.

Народник от протестантизма

Оказавшись на родине, Василий Александрович и сын его Александр начинают посещение своих вотчин с тамбовского имения. Помещика встречали толпы крестьян. Вместе с сыном они обошли десятки крестьянских изб, вникая в нужды каждого семейства и выписывая затем необходимые пособия и вспомоществования семьям. Несмотря на напряженные отношения с местным духовенством, Пашков более 30 десятин земли подарил православному приходскому причту в деревне Гаучеровка.

Департамент полиции обязал тамбовского губернатора барона Фредерикса установить строгое негласное наблюдение за Пашковым. Поэтому моршанский уездный исправник Хрущов составлял подробные донесения губернскому начальству о деяниях Пашкова в родовом поместье. Многочисленные длинные рапорты исправника пестрят детальными сообщениями: «Пашков жертвует лес на избы, дает деньги на покупку лошади, приговаривая, что делает это во славу Христа и по закону Его. К некоторым крестьянам Пашков обращался с назиданием, чтобы они не воровали, не обижали друг друга, не вредили бы имуществу человека, не делали бы потрав в его имении, потому что Бог посылает урожай хлеба не для Пашкова только, но и для всех».

Очень близкие контакты Пашкова с народом, сдобренные к тому же простыми евангельскими поучениями, сильно насторожили начальство. Обеспокоенные власти усмотрели в христианской благотворительности Пашкова следы «злокозненной сектантской пропаганды». Особое негодование не замедлил выплеснуть Победоносцев. В письме к государю он упрекал Оттона Рихтера, заведующего делами царской Канцелярии прошения, за неосмотрительность в продвижении просьбы Пашкова, сожалел о том, что лично с ним не посоветовались, когда давали разрешение на въезд в Россию этому помещику.

Пашков питал большую надежду на то, что его визит в Россию все-таки не будет временным, власти пойдут навстречу его ходатайствам и дадут дозволение на постоянное жительство в Российской империи. Но надежды Пашкова никак не оправдались. Все просьбы к царю и влиятельным сановникам оказались тщетными. Неугомонного проповедника постарались как можно быстрее вновь выдворить за пределы родной земли.

Уже в начале октября 1887 года Пашков, по предписанию Департамента полиции, вынужден был удалиться опять за границу. На Западе проповедник нашел для себя много духовной работы. Странствуя по Европе, он вливается в число сотрудников знаменитой на весь мир христианской миссии Армия спасения. Проповеди Пашкова звучат на уличных собраниях Армии спасения, на конференциях Международного евангельского альянса, также он выделяет средства на поддержку миссионеров в Индии, в Китае.

Из России Пашков получал сотни писем. Писали именитые друзья из Петербурга, простые крестьяне-единоверцы из провинций. Пашков с болью узнавал о том, что в России умножается количество ссыльных за отход от официальной Церкви. Василий Кирпичников, многолетний служащий тамбовского имения, хорошо знающий свое дело лесничий, был сослан по этапу в Минусинск Енисейской губернии. Пашков узнал об этом из письма его жены Авдотьи. Она решила разделить судьбу мужа, намереваясь отправиться к месту ссылки в Сибирь. Пашков незамедлительно высылает Авдотье денежное пособие на дальнюю дорогу.

Помимо беспокойств о судьбе страждущих за убеждения, организации необходимой помощи им Пашкова не оставляют заботы о благоустройстве крестьянского и рабочего населения в его имениях. В 1895 году Василий Александрович присылает в Департамент земледелия и Тамбовское губернское земство проект устройства низшей сельскохозяйственной школы для подготовки специалистов разного профиля с трехгодичным сроком обучения. Проект предусматривал оснащение школы современным оборудованием, учебно-производственными мастерскими. Предполагалось также возвести комплекс новых зданий.

Несмотря на то что подобного типа школ в Тамбовской губернии не было и явная польза этого начинания была осознана Департаментом земледелия, проект попал в капкан идеологических и бюрократических проволочек. Вместо того чтобы сразу приступить к производственно-технической стороне дела, тамбовский губернатор затеял долгую переписку с моршанским исправником по вопросам религиозных вероучений. На запросы губернатора бдительный страж порядка в рапорте от 20 декабря 1899 года ответствовал: «При очевидной полезности учреждения сельхозшколы в Моршанском уезде устройство таковой школы в имении полковника Пашкова вызывает некоторые опасения, связанные с вопросом об известной Вашему превосходительству пропаганде, для которой общение крестьянской молодежи в среде экономических служащих может создать благоприятную обстановку. Поэтому я положил бы, что, пока не исчезнут все следы пропаганды, учреждение сельхозшколы в селе Матчерке едва ли будет удобным».

Чиновники Канцелярии тамбовского губернатора стали ворошить все старые бумаги, где отмечались религиозная деятельность Пашкова и меры властей о ее пресечении. Все справки о деяниях Пашкова как проповедника губернатор отправил в Департамент земледелия, заключив, что школу открывать не следует.

На защиту проекта Пашкова неожиданно встал уполномоченный по сельхозчасти Тамбовской губернии В.Н.Дьяков. 23 мая 1900 года он составил обстоятельное письмо губернатору, в котором детально обрисовал моршанское имение Пашкова как продуктивное многоотраслевое хозяйство. «Такие специальные школы чрезвычайно необходимы в настоящее тяжелое время, переживаемое русским сельским хозяйством, когда и большой, и малый хозяин одинаково гнутся под тяжестью целого ряда неблагоприятных условий в виде недородов, низких цен на хлеб, дороговизны на все остальное», – пояснял Дьяков. Губернатору доводы Дьякова показались весьма убедительными. Он отправляет письмо уполномоченного в Департамент земледелия со своей положительной резолюцией.

В общем хоре чиновников пробивалась и трезвые голоса, вполне свободные от пут какой-либо идеологии. Но столь затяжная волокита так и не открыла возможностей для практического воплощения дельного пашковского проекта.

Заботливый помещик-новатор, проповедник евангельских идеалов, искренний патриот России Василий Пашков так и не смог в дальнейшем вернуться на столь дорогую ему родину. Жизненный путь русского аристократа-скитальца оборвался в Париже 30 января 1902 года. Погребение тела усопшего совершалось в Риме на протестантском кладбище. Заканчивая траурную церемонию, пастор Теодор Монод прочитал слова Христа из Евангелия: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное». Это же изречение было запечатлено и на большом надгробном памятнике Пашкову.

Владимир Александрович Попов - преподаватель Московского богословского института Российского союза евангельских христиан-баптистов.

Источник: "НГ Религии"

Теги: История, баптизм, Россия